ДУБАСОВ, Федор Васильевич, г.-ад., адм., чл. Гос. Сов., род. в 1845 г.; по окончании Мор. к-са произведен в гардемарины; в 1870 г. кончил Мор. академию. В 1877 г. с отрядом гв. экипажа отправился в Кишинев, где сосредоточились наши силы. С началом войны получил в команд-ние мин. катер, вошедший в состав Дун. флотилии. Первым боев. делом Д. была постановка в Мачин. рукаве Дуная, против Браилова, 3-х линий мин. заграждения; эта операция, произведенная под огнем турок с 3 паров. катеров, обеспечила безопасность Барбошского моста, захваченного русскими в самом начале войны. В то же время, не желая останавливаться на одних пассив. действиях, Д. атаковал в ночь на 14 мая 1878 г., вместе с лейт. Шестаковым и мичманами Персиным и Балем, на 4 катерах, вооруженных шестов. минами, тур. суда, стоявшие в Мачин. рукаве. Бр-ц Сеиф б. потоплен без каких-либо потерь с нашей стороны. Д. получил за этот подвиг орд. св. Георгия 4 ст. Командуя румын. лодкой В. К. Николай , Д. принял участие в постановке мин у Гирсова и в верховьях Мачин. рукава, а затем, при переправе войск через Дунай у Галаца, Д. на той же лодке пошел для демонстрации к Мачину, чтобы угрозой атаки не дать туркам возм-сти вывести арт-рию против Галац. отряда. Лодка и 2 катера исполнили свою работу, выдержав огонь непр-ля в течение 3 ч., пока Галацкий отряд, переправившись из Галаца, овладел Буджак. высотами. В июле Д. перешел к Черноводам и 9 июля сделал поиск на Дунай с целью определить крайний пункт остановки тур. войск; обстреляв найденный им лагерь, Д. заставил пехоту отступить из него, а затем, встретившись с монитором, вступил с ним в арт. бой, в к-ром зажег своего прот-ка. Только приближение 2-го тур. монитора и парохода заставили Д. отступить. 10 июля он предпринял новую рек-цировку к Силистрии; выполнив ее частью водой, частью по суше, Д. вернулся в Черноводы, у к-рых поставил ряд мин. заграждений. 24 авг. Д. с одним у.-оф-ром добрался берегом в Калараш (против Силистрии), оттуда к бер. Дуная и, т. обр., убедился, что моста, о к-ром были слухи, в действ-ности нет, а на о-ве возведена батарея. Затем, по инициативе Д., б. решено пустить брандера против коммерч. груз. судов, сосредоточенных в Силистрии. Попытка эта не имела успеха. К деят-сти Д. во время войны надо отнести также заграждение минами порта Кюстенджи. За боев. заслуги Д. б. произв. в кап.-лейт. и получил орд. св. Владимира 4 ст. с мечами. После войны Д. командовал в 1879-80 гг. гв. отрядом мин-сок, в 1882 г. - практич. отрядом мин-сок, в 1883-85 гг. крейс. Африка , в 1888 г. фрег. Светлана , в 1888-91 гг. фрег. Владимир-Мономах , в 1891 г. к-блем Петр-В. и б-реей Не трон меня . В 1893 г. Д. б. произв. в к.-адм. и в 1897 г. поднял свой флаг младш. флагмана в эс-дре Тих. океана. В авг. того же года Д. б. назн. ком-щим эс-дрой и на этом посту оставался до авг. 1899 г., когда б. произв. в чин в.-адм. В команд-ние Д. эс-дрой произошло занятие (1898) П.-Артура и Талиенвана. Интересно отметить, что Д. был против занятия П.-Артура: когда в нач. нбр. 1897 г. Германия заняла Киао-Чау, а Англия, по слухам, намеревалась захватить Артур, Д. телеграфировал в Петербург, что "занятие архипелага Каргодо с портом Мозампо, только что мною подробно осмотренным, вполне разрешает вопрос стратег. упрочения нашего на берегах Вост. океана, давая нам базу, господствующую над сообщением Кореи с Сев. Китаем и Японией". Далее Д. говорит: "мог бы занять базу и удержать. минировав второстеп. проходы и защищая эс-дрою главные". Телеграмма эта б. отправлена 26 нбр., а 29-го получено из Спб. предписание отправить отряд судов в П.-Артур. В ночь на 1 дкб. отряд адм. Реунова вышел в П.-Артур, имея предписание Д. в случае оскорбит. для нашего достоинства и чести действий англ-н "действовать, защищая эту честь, как повелевает присяга". 4 дкб. адмирал Реунов занял П.-Артур, а затем в течение зимы велись переговоры о полной уступке этого порта России; окончат. занятие П.-Артура произошло 16 мрт. 1898 г. адм. Д. Всё это время, да и долго спустя, эскадра поддерживала полн. готовность начать военные действия. Для компенсации Японии из Кореи б. отозваны наш финанс. агент и инструкторы армии; меры эти расходились со взглядами Д. на Корею. Адмирал писал: "Можно подумать, что прав-ство наше не допускает мысли о войне с Японией; между тем, эта страна деят-но и настойчиво готовится к ней, и в виду этого мы, по моему убеждению, не можем связывать себе руки в действиях, к-рые прямо необходимы, чтобы не быть застигнутыми в беспомощ. состоянии. Об этом я не могу и не д. умалчивать перед моим нач-вом прямо по долгу присяги", - прибавлял Д. На занятие П.-Артура и Талиенвана адм. Д. смотрел пессимистически: "Мы вступаем уже на такой путь, с к-раго нет поворота... Я не хочу быть пророком, но думаю, что это неизбежно вовлечет нас в больш. затруднения; во всяком случае, это м. связать наши руки именно в ту минуту, когда явится необходимость предпринять самый решит. шаг в деле решения Корейск. вопроса; и это заставляет меня еще раз опасаться, что мы можем совершенно проиграть это дело". Осмотрев Квантун, Д. писал в Спб.: "П.-Артур и Талиенван нераздельно связаны между собою и, чтобы сохранить за Артуром его стратег. значение, необходимо решиться почти удвоить вышеуказанные затраты, широко распространив их на Талиенван". Далее Д. писал: "Как база для наших мор. сил, П.-Артур совершенно не отвечает требованиям". При этом Д. подробно указывал на все его стратег. неудобства при войне с Японией, к-рые целиком оправдались в 1904 г. Таковы были здравые мысли рус. нач-ка эс-дры; как видно, они не получили должн. оценки, и мин-ство иностр. дел поступило как раз наоборот. По возвращении с Востока Д. б. назначен в 1901 г. председ-лем техн. ком-та, на каковом посту оставался до 1905 г.; в рук-стве этим техн. учреждением Д. проявил ту же ясность мысли, к-рая отличала его и на посту нач-ка эскадры. При разборе Гулльск. инцидента (см. это слово ) в Париже Д. заменил заболевшего адм. Казнакова в качестве члена междунар. следств. к-сии; только благодаря чрезвыч. усилиям, по его собствен. словам, Д. удалось склонить мнения делегатов к заключению, к-рое не было оскорбит-но для рус. флота и личн. состава, участвовавшего в происшествии на Доггер-банке; за это выдающееся дело Д. б. назн. г.-ад. В 1905 г. Д. занял пост ген.-губ-ра Москвы и находился на этом ответств. месте до сред. 1906 г.; за это время произошло изв. декабрьское усмирение восстания л.-гв. Семен. полком. В Москве в Д. брошена б. бомба; другой раз, уже по оставлении поста, в Петербурге на него бросился преступник в Таврич. саду; но оба раза судьба спасла ему жизнь. В 1906 г. Д. б. произв. в адм. и назн. чл. Гос. Сов., в 1907 г. - пост. чл. сов. госуд. обороны, в 1908 г. пожалован орд. св. Александра Невского. Ум. 19 июня 1912 г., похоронен в Александро-Невской лавре.
«Африка »
фрегат «Владимир Мономах »
броненосец «Петр Великий »
эскадра Тихого океана
 |
 |
|
Фёдор Васильевич Дуба́сов ( - ) - русский военно-морской и государственный деятель, генерал-адъютант (1905), адмирал (1906) из дворянского рода Дубасовых . На посту московского генерал-губернатора (1905-1906) руководил подавлением Декабрьского вооружённого восстания .
Биография
Служба во флоте
В 1877 году при начале войны с Турцией, ему было вверено командование минным катером «Цесаревич». 14 мая 1877 года капитан-лейтенант Дубасов и лейтенант А. П. Шестаков с несколькими мичманами и матросами на четырёх минных катерах атаковали турецкие броненосцы, взорвали и потопили турецкий однобашенный броненосный монитор «Сеифи». Дубасов, мичманы Персин и Баль подплыли на трёх катерах к затонувшему броненосцу и сняли с него флаг. Дубасов и Шестаков первыми в ту кампанию были награждены орденом св. Георгия 4-й степени, Дубасов был зачислен в Свиту Его Величества флигель-адъютантом .
В 1879 году Дубасов был назначен командиром отряда мелких судов с поручением устроить минные заграждения на реках Дунае и Серете . За успешное выполнение задания был награждён орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и золотым оружием .
1892-1897 гг - морской агент при российском посольстве в Берлине . Состоял пожизненным членом в берлинском православном Свято-Князь-Владимирском братстве будучи с 1893 по 1897 гг. председателем Ревизионной комиссии Братства (его жена Александра Сергеевна Дубасова, урождённая Сипягина, в 1922-1924 гг. будет первой председательницей Братства в эмиграции).
1897-1899 гг - командующий Тихоокеанской эскадрой. Под его командованием в декабре 1897 года эскадра вошла в Порт-Артур , хотя сам Дубасов был противником устройства базы Тихоокеанского флота в этом порту, предпочитая ему бухту Мозампо .
«Государь Император объявляет Высочайшую благодарность Командующему эскадрою в Тихом океане вице-адмиралу Дубасову и Монаршее благоволение - всем чинам вверенной ему эскадры и сухопутного отряда за отличное выполнение возложенных на него поручений по занятию Порт-Артура и Таллиенвана»
Из приказа по Морскому ведомству
6 декабря 1898 года награждён орденом Святой Анны 1-й степени , 15 марта 1899 года произведён в чин вице-адмирала и утверждён в должности начальника эскадры. 6 декабря того же года назначен старшим флагманом 1-й флотской дивизии.
Государственная служба
01.01.1901-08.08.1905 - председатель Морского технического комитета.
В 1904-1905 годах был членом Международной комиссии, созданной для расследования Гулльского инцидента . Высказал особое мнение, что в числе пароходов, по которым стрелял адмирал Рожественский , был и японский миноносец, успевший скрыться. За успешное разрешение дела, 14 марта 1905 года он был зачислен в Свиту Его Величества генерал-адъютантом .
В 1905 году командирован для подавления крестьянских волнений в Черниговскую, Полтавскую и Курскую губернии; в Курской губернии распространил объявление, в котором говорилось: «Если сельские общества или хотя немногие из их членов позволят себе произвести беспорядки, то все жилища такого общества и всё его имущество будут по приказу моему уничтожены».
24 ноября 1905 года назначен московским генерал-губернатором . Руководил подавлением Декабрьского вооруженного восстания в Москве. 7 декабря 1905 года объявил Москву и Московскую губернию в положении чрезвычайной охраны и суровыми методами положил конец беспорядкам.
Полиция сумела предупредить два покушения на адмирала , но 23 апреля 1906 года в 12 часов дня, по окончании праздничного богослужения в Большом Успенском соборе, в коляску Дубасова социалист-революционер Борис Вноровский бросил бомбу. Адъютант Дубасова граф С. Н. Коновницын был убит, кучер - ранен, а самому адмиралу раздробило ступню левой ноги.
В июле 1906 Дубасов уволен от должности московского генерал-губернатора и назначен членом Государственного совета .
2 декабря 1906 года, в годовщину московского восстания, Федор Васильевич прогуливался по Таврическому саду в Петербурге , когда П. Воробьёв и В. Березин, члены «летучего террористического отряда» эсеров произвели по нему 13 выстрелов, а ещё двое боевиков бросили бомбу, начинённую мелкими гвоздями. Адмирал был оглушён и слегка ранен, но остался жив. Обратился к царю с просьбой о помиловании покушавшихся, приговорённых к смертной казни. 
Последние годы жизни
В последние годы жизни адмирал тяжело болел - сказывались ранения. Последним его большим делом было активное участие в строительстве храма Спаса-на-Водах в Санкт-Петербурге в память моряков, погибших в Порт-Артуре и при Цусиме .
Фёдор Васильевич Дубасов умер в 1912 году. Похороны состоялись 21 июня 1912 года , в день его рождения, в Александро-Невской лавре . Николай II и члены царской фамилии лично выразили вдове почившего соболезнование.
Семья
Супруга - Александра Сергеевна Сипягина (1854-1928), сестра министра внутренних дел Д. С. Сипягина . После революции эмигрировала в Берлин, где в 1922-1924 годах занимала должность председательницы Свято-Князь-Владимирского братства . Дети:
Напишите отзыв о статье "Дубасов, Фёдор Васильевич"
Примечания
Литература
- // Герои и деятели Русско-турецкой войны 1877-1878. - Изд. В. П. Турбы. - СПб. , 1878. - С. 61-66.
Отрывок, характеризующий Дубасов, Фёдор Васильевич
Десаль опустил глаза.– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Дубасов, Федор Васильевич - русский адмирал и административный деятель (1845 - 1912). Окончил курс в морской академии. В 1877 г. при начале войны с Турцией, ему было вверено начальство над отрядом мелких судов с поручением устроить минные заграждения на реках Дунае и Серете. 14 мая 1877 г. Дубасов вместе с лейтенантом Шестаковым взорвал и потопил турецкий броненосный монитор ""Сейфи"". В 1899 г. назначен начальником тихоокеанской эскадры, в 1901 г. - председателем морского технического комитета. В 1904 - 1905 годах он был членом международной комиссии для расследования Гулльского инцидента и остался при особом мнении, настаивая на том, что в числе пароходов, по которым стрелял адмирал Рожественский, был и японский миноносец, успевший скрыться. В 1905 г. командирован для подавления аграрных беспорядков в Черниговскую, Полтавскую и Курскую губернии; в Курской губернии он распространил объявление, в котором заявлял: ""Если сельские общества или хотя немногие из их членов позволят себе произвести беспорядки, то все жилища такого общества и все его имущество будут по приказу моему уничтожены"". В ноябре того же 1905 г. он назначен московским генерал-губернатором и в декабре руководил усмирением московского восстания. В апреле 1906 г. в Москве была брошена бомба в коляску, в которой ехал адмирал Дубасов с своим адъютантом; последний был убит, у Дубасова раздроблена ступня левой ноги. В июле 1906 г. Дубасов уволен от должности московского генерал-губернатора и назначен членом государственного совета. В 1906 г. на его жизнь произведено второе покушение в Таврическом саду в Санкт-Петербурге, причем он был слегка ранен.
Отличное определение
Неполное определение ↓
Дубасов, Федор Васильевич
Моряк, прославившийся в последнюю турецкую войну взрывом на Дунае турецкого броненосца "Хивзи-Рахман" (1877). Воспитывался в морском кадетском корпусе и Морской академии.
{Брокгауз}
Дубасов, Федор Васильевич
Генерал-адъютант, адм., чл. Гос. Сов., род. в 1845 г.; по окончании Мор. корпуса произведен в гардемарины; в 1870 г. окончил Мор академию. В 1877 г. с отрядом гв. экипажа отправился в Кишинев, где сосредоточились наши силы. С началом войны получил в командование мин. катер, вошедший в состав Дун. флотилии. Первым боев. делом Д. была постановка в Мачин. рукаве Дуная, против Браилова, 3 линий мин. заграждения; эта операция, произведенная под огнем турок с 3 паров. катеров, обеспечила безопасность Барбошского моста, захваченного русскими в самом начале войны. В то же время, не желая останавливаться на одних пассив. действиях, Д. атаковал в ночь на 14 мая 1878 г., вместе с лейт. Шестаковым и мичманами Персиным и Балем, на 4 катерах, вооруженных шестов. минами, тур. суда, стоявшие в Мачин. рукаве. Бр-ц "Сейф" был потоплен без каких-либо потерь с нашей стороны. Д. получил за этот подвиг орден святого Георгия 4 степени. Командуя румын. лодкой "В. К. Николай", Д. принял участие в постановке мин у Гирсова и в верховьях Мачин. рукава, а затем, при переправе войск через Дунай у Галаца, Д. на той же лодке пошел для демонстрации к Мачину, чтобы угрозой атаки не дать туркам возм-сти вывести артиллерию против Галац. отряда. Лодка и 2 катера исполнили свою работу, выдержав огонь неприятеля в течение 3 ч, пока Галацкий отряд, переправившись из Галаца, овладел Буджак. высотами. В июле Д. перешел к Лерноводам и 9 июля сделал поиск на Дунай с целью определить крайний пункт остановки тур. войск; обстреляв найденный им лагерь, Д. заставил пехоту отступить из него, а затем, встретившись с монитором, вступил с ним в артиллер. бой, в котором зажег своего прот-ка. Только приближение 2-го тур. монитора и парохода заставили Д. отступить. 10 июля он предпринял новую рек-цировку к Силистрии; выполнив ее частью водой, частью по суше, Д. вернулся в Черноводы, у которых поставил ряд мин. заграждений. 24 авг. Д. с одним у.-офицером добрался берегом в Калараш (против Силистрии), оттуда к бер. Дуная и, т. обр., убедился, что моста, о котором были слухи, в действительности нет, а на о-ве возведена батарея. Затем по инициативе Д. было решено пустить брандера против коммерч. груз. судов, сосредоточенных в Силистрии. Попытка эта не имела успеха. К деятельности Д. во время войны надо отнести также заграждение минами порта Кюстенджи. За боев. заслуги Д. был произведен в кап.-лейт. и получил орден святого Владимира 4 степени с мечами. После войны Д. командовал в 1879-1880 гг. гв. отрядом мин-сок, в 1882 г. - практич. отрядом мин-сок, в 1883-1885 гг. - крейс. "Африка", в 1888 г. фрег. "Светлана", в 1888-1891 гг. фрег. "Владимир Мономах", в 1891 г. кораблем "Петр В." и батареей "Не-тронь-меня". В 1893 г. Д. был произведен в контр-адмиралы и в 1897 г. поднял свой флаг младш. флагмана в эскадре Тих. океана. В авг. того же года Д. был назначен командующим эскадрой и на этом посту оставался до авг. 1899 г., когда был произведен в чин. вице-адмирала. В командование Д. эскадрой произошло занятие (1898) П.-Артура и Талиенвана. Интересно отметить, что Д. был против занятия П.-Артура: когда в начале ноябр. 1897 г. Германия заняла Киао-Чау, а Англия, по слухам, намеревалась захватить Артур, Д. телеграфировал в Петербург, что "занятие архипелага Каргодо с портом Мозампо, только что мною подробно осмотренным, вполне разрешает вопрос стратег. упрочения нашего на берегах Вост. океана, давая нам базу, господствующую над сообщением Кореи с Сев. Китаем и Японией". Далее Д. говорит: "мог бы занять базу и удержать, минировав второстеп. проходы и защищая эскадрой главные". Телеграмма эта была отправлена 26 ноябр., а 29-го получено из СПб. предписание отправить отряд судов в П.-Артур. В ночь на 1 декабр. отряд адм. Реунова вышел в П.-Артур, имея предписание Д. в случае оскорбит. для нашего достоинства и чести действий англ-н "действовать, защищая эту честь, как повелевает присяга". 4 декабр. адмирал Реунов занял П.-Артур, а затем в течение зимы велись переговоры о полной уступке этого порта России; окончат. занятие П.-Артура произошло 16 мрт. 1898 г. адм. Д. Все это время, да и долго спустя, эскадра поддерживала полн. готовность начать военные действия. Для компенсации Японии из Кореи были отозваны наш финанс. агент и инструкторы армии; меры эти расходились со взглядами Д. на Корею. Адмирал писал: "Можно подумать, что правительство наше не допускает мысли о войне с Японией; между тем эта страна деят-но и настойчиво готовится к ней, и ввиду этого мы, по моему убеждению, не можем связывать себе руки в действиях, которые прямо необходимы, чтобы не быть застигнутыми в беспомощ. состоянии. Об этом я не могу и не д. умалчивать перед моим нач-вом прямо по долгу присяги", - прибавлял Д. На занятие П.-Артура и Талиенвана адм. Д. смотрел пессимистически: "Мы вступаем уже на такой путь, с которого нет поворота... Я не хочу быть пророком, но думаю, что это неизбежно вовлечет нас в больш. затруднения; во всяком случае, это м. связать наши руки именно в ту минуту, когда явится необходимость предпринять самый решит. шаг в деле решения Корейск. вопроса; и это заставляет меня еще раз опасаться, что мы можем совершенно проиграть это дело". Осмотрев Квантун, Д. писал в СПб.: "П.-Артур и Талиенван нераздельно связаны между собой и, чтобы сохранить за Артуром его стратег. значение, необходимо решиться почти удвоить вышеуказанные затраты, широко распространив их на Талиенван". Далее Д. писал: "Как база для наших мор. сил П.-Артур совершенно не отвечает требованиям". При этом Д. подробно указывал на все его стратег. неудобства при войне с Японией, которые целиком оправдались в 1904 г. Таковы были здравые мысли рус. начальника эскадры; как видно, они не получили должн. оценки, и мин-ство иностр. дел поступило как раз наоборот. По возвращении с Востока Д. был назначен в 1901 г. председ-лем техн. комитета, на каковом посту оставался до 1905 г.; в руководстве этим техн. учреждением Д. проявил ту же ясность мысли, которая отличала его и на посту начальника эскадры. При разборе Гулльск. инцидента в Париже Д. заменил заболевшего адм. Казанкова в качестве члена междунар. следств. комиссии; только благодаря чрезвыч. усилиям, по его собствен. словам, Д. удалось склонить мнения делегатов к заключению, которое не было оскорбит-но для рус. флота и личн. состава, участвовавшего в происшествии на Доггер-банке; за это выдающееся дело Д. был назначен генерал-адъютантом. В 1905 г. Д. занял пост генерал-губернатора Москвы и находился на этом ответств. месте до серед. 1906 г.; за это время произошло изв. декабрьское усмирение восстания лейб-гвардии Семен. полком. В Москве в Д. брошена была бомба; другой раз, уже по оставлении поста, в Петербурге на него бросился преступник в Таврич. саду; но оба раза судьба спасла ему жизнь. В 1906 г. Д. был произведен в адм. и назн. чл. Гос. Сов., в 1907 г. - пост. чл. сов. госуд. обороны, в 1908 г. ему пожалован орден святого Александра Невского. Умер 19 июня 1912 г., похоронен в Александро-Невской лавре.
Отличное определение
Неполное определение ↓
ДУБАСОВ Федор Васильевич
21.06.1845- 19.06.1912), флотоводец, адмирал, видный правый государственный деятель, член Государственного Совета. Выходец из старинного дворянского рода, восходящего к XVII в., внесенного в родовые книги Тверской, Калужской, Смоленской и Пензенской губ. Род дворян Дубасовых был неразрывно связан с историей и становлением русского флота. Со времен Петра I этот род давал моряков, отличавшихся выдающимися военными подвигами. В гербе Дубасовых эмблема - серебряная галера с золотыми веслами, обозначающая собою ратные подвиги предка - А.Дубасова, который в войне со шведами в 1709 участвовал во взятии бота «Эсперн».
Отец будущего адмирала В. А. Дубасов, в Русско-турецкую кампанию 1829 принимал участие в очень опасной экспедиции: доставке в Константинополь на бриге «Орфей» секретных бумаг для вручения их датскому министру барону Гибиссу. Окончил Морское училище (1863), произведен в корабельные гардемарины. После кругосветного путешествия закончил Морскую академию (1870). В мае 1877 во время Русско-турецкой войны молодой лейтенант Дубасов со своим заместителем лейтенантом А. Шестаковым и горсткой матросов на 4 небольших катерах неожиданно атаковали турецкие броненосцы на Дунае и под сильным орудийным и ружейным огнем неприятеля взорвали и потопили самый большой броненосец турецкой флотилии- «Сеифи», сняв с него кормовой флаг. Успех дерзкой дубасовской операции стал первой крупной победой отечественного флота в войне, с него началось уничтожение турецкой флотилии на Дунае, после чего переход через реку для русской армии был открыт. За этот подвиг Дубасов и Шестаков были награждены Георгиевскими крестами 4-й ст., став первыми георгиевскими кавалерами Русско-турецкой войны. Дубасов участвовал в ряде опасных операций (внезапные атаки и рейды в тыл противника, рекогносцировки, установка минных заграждений у Гирсова, Мачина, Силистрии и др.), закончив войну флигель-адъютантом и капитан-лейтенантом, будучи награжденным орденом св. Владимира 4-й ст. с мечами и золотым оружием. В 1879–1882 начальник отряда миноносок, в 1883–1885 командир крейсера «Африка»; в 1887 произведен в капитаны 1 ранга и назначен командиром корабля «Светлана». В 1889–1891, будучи командиром военного фрегата «Владимир Мономах», совершил новое кругосветное плавание, сопровождая в 1890–1891 Цесаревича Николая - будущего Императора Николая II Александровича - в его путешествии в Японию. В 1891 назначен командиром первого крупного русского броненосца «Петр Великий», считавшегося самым мощным кораблем этого класса в мире, и броненосной батареей «Не тронь меня». В 1893 произведен в контр-адмиралы, в 1898 назначен начальником Тихоокеанской эскадры с производством в вице-адмиралы. Дубасов внес вклад в теорию военно-морского дела. Его лекция «О миноносной войне» (1888) - новейшем явлении того времени - почти сразу была переиздана военными ведомствами Англии и Франции.
В записках и письмах Дубасова 80–90-х нашли отражение многие политические, военные и морские вопросы того времени. Видя ошибочность направления, возобладавшего с к. 80-х в Морском министерстве, Дубасов неоднократно посылал в Петербург рапорты и донесения, предлагая немедленно и кардинально изменить решение многих стратегических и практических вопросов отечественного военно-морского дела. Однако в Петербурге своевременно не услышали предостережений адмирала. Наибольшим злом Дубасов считал господствовавшее в российском обществе полное безразличие к проблемам военного флота.«Чудовище это, в нашей русской жизни, к сожалению, выглядывает на вас почти изо всех углов - с горечью приходится думать, что самая большая заслуга нашего времени должна исчерпываться, кажется, тем, чтобы не дать только поглотить себя этому чудовищу, заставить же его отступить перед собою суждено, по-видимому, не нам», - писал он адмиралу И. Ф. Лихачеву в 1887. По предписанию из Петербурга в 1898 войска Тихоокеанской эскадры под командованием Дубасова заняли Квантунский п-ов, Порт-Артур и Талиенван (Дальний). Великолепно зная особенности Д.Востока, Дубасов не ждал ничего хорошего от такого шага, только осложнившего наши отношения с Китаем и Японией. После захвата Германией в нояб. 1897 порта Киао-Чау, Дубасов предлагал занять о. Каргодо с портом Мозампо. Здесь адмирал следовал заветам своего учителя И. Ф. Лихачева, пытаясь поправить наше незавидное стратегическое положение на берегах Тихого океана. Этот архипелаг, лежащий недалеко от о. Цусима и порта Владивосток, позволил бы держать под контролем Японию.«Адмирал Ду», как именовали его японцы и китайцы, самостоятельно вступил в переговоры с корейцами и решил вопрос положительно. Однако с его мнением вновь не посчитались. В ответ из Петербурга пришло строгое предписание: занимать не Мозампо, а Порт-Артур. В неоднократных донесениях Дубасов пытался обратить должное внимание Петербурга на приготовления Японии к войне.«Страна деятельно и настойчиво готовится к ней и в виду этого мы, по моему убеждению, не можем связывать себе руки в действиях, которые прямо необходимы, чтобы не быть застигнутыми в беспомощном состоянии. Об этом я не могу и не должен умалчивать перед моим начальством прямо по долгу присяги». Правильность данной им оценки дальневосточного вопроса полностью подтвердилась последующими событиями, вызвавшими неудачную для России войну с Японией. В 1901 вице-адмирал Дубасов назначен председателем Морского Технического Комитета. В к. 1904 он был срочно командирован в Париж в качестве делегата в международную следственную комиссию по разбору крайне опасного для России т.н.«Гулльского инцидента». Этот конфликт был вызван тем, что в ночь на 22 окт. 2-я Тихоокеанская эскадра под командованием адмирала З.П.Рожественского подвергла обстрелу около английского г. Гулля английскую рыбачью флотилию, потопив одно судно и ранив несколько чел. По утверждению русского командования, стрельба была вызвана тем, что среди английских судов были замечены два японских миноносца. В неблагоприятной для России обстановке международного разбирательства Дубасовым проявлены незаурядные дипломатические способности и настойчивость. Только ему обязан личный состав российского морского флота тем, что международная следственная комиссия вынесла окончательное заключение, не оскорбительное для России. За успешное завершение этого сложного дела Дубасов был пожалован званием генерал-адъютанта. Позднее, при обсуждении вопроса о заключении мира с Японией, адмирал выступил за продолжение войны, считая, что по своим ресурсам Япония не в состоянии выдержать продолжительной войны с Россией. В 1905 для подавления аграрных беспорядков в деревне генерал-адъютант Дубасов был Высочайше командирован в Черниговскую, Курскую и Полтавскую губернии. 25 нояб. 1905, в условиях нарастания революционного движения, он был назначен Московским генерал-губернатором.
К моменту его назначения в городе уже воцарилась почти полная анархия, искусно спровоцированная антигосударственными силами и бездействием прежнего генерал-губернатора. Шли бесконечные грабежи, происходили каждодневные убийства ни в чем не повинных людей. Из-за непрекращавшихся революционных беспорядков уже начались перебои с продовольствием, электроэнергией. Вскоре после назначения нового генерал-губернатора в Москве вспыхивает декабрьское вооруженное восстание. Не растерявшись, Дубасов принял четкие, энергичные меры по подавлению вооруженного мятежа. Именно по его настоянию из Петербурга в Москву были своевременно присланы дополнительные войска, в т.ч. оставшийся верным Царю элитный л.-гв. Семеновский полк под командованием Г. А. Мина, что сразу же изменило соотношение сил. Удачное подавление московского бунта и наведение в городе порядка вызвали ненависть к Дубасову у его организаторов. Террористы приговорили адмирала к смерти, к нему стали подсылать убийц. 23 апр. 1906 в Москве социалистом-революционером Б.Вноровским в проезжавшую коляску Дубасова была брошена бомба. От страшного взрыва дно коляски провалилось, погиб находившийся рядом с Дубасовым его адъютант гр. С. Н. Коновницын, в минуту смертельной опасности заслонивший адмирала своим телом. У Дубасова была раздроблена ступня левой ноги. 2 дек. того же года, в годовщину декабрьского вооруженного мятежа, покушение на Дубасова повторилось в Петербурге, в Таврическом саду. Когда адмирал совершал свою прогулку в саду, члены «летучего боевого отряда» П.Воробьев и В.Березин произвели по нему 13 выстрелов, двое же других злоумышленников бросили ему под ноги бомбу, начиненную мелкими гвоздями. Дубасов, однако, остался жив, лишь только ранен. В 1906 Дубасов был произведен в адмиралы и назначен членом Государственного Совета, а затем и постоянным членом Совета Государственной Обороны. Одновременно он работал в Комитете по усилению военного флота на добровольные пожертвования. В 1908 ему был пожалован орден св. Александра Невского. В последние годы жизни адмирал принимал активное участие в организации строительства храма Спаса-на-Водах в память всех моряков, погибших в Порт-Артуре и при Цусиме. Скончался в С.-Петербурге, похоронен 21 июня в день его рождения в Александро-Невской Лавре. Император Николай II лично выразил вдове почившего соболезнования.
Отличное определениеНеполное определение ↓
Псевдоним, под которым пишет политический деятель Владимир Ильич Ульянов. ... В 1907 г. выступал без успеха кандидатом во 2-ю Государственную думу в Петербурге.
Алябьев, Александр Александрович , русский композитор-дилетант. … В романсах А. отразился дух времени. Как и тогдашняя русская литература, они сантиментальны, порою слащавы. Большая их часть написана в миноре. Они почти не отличаются от первых романсов Глинки, но последний шагнул далеко вперед, а А. остался на месте и теперь устарел.
Поганое Идолище (Одолище) - былинный богатырь…
Педрилло (Пьетро-Мира Pedrillo) - известный шут, неаполитанец, в начале царствования Анны Иоанновны прибывший в Петербург для пения ролей буффа и игры на скрипке в придворной итальянской опере.
Даль, Владимир Иванович
Многочисленные повести и рассказы его страдают отсутствием настоящего художественного творчества, глубокого чувства и широкого взгляда на народ и жизнь. Дальше бытовых картинок, схваченных на лету анекдотов, рассказанных своеобразным языком, бойко, живо, с известным юмором, иногда впадающим в манерность и прибауточность, Даль не пошел
Варламов, Александр Егорович
Над теорией музыкальной композиции Варламов, по-видимому, совсем не работал и остался при тех скудных познаниях, которые могли быть вынесены им из капеллы, в те времена совсем не заботившейся об общемузыкальном развитии своих питомцев.
Некрасов Николай Алексеевич
Ни у кого из больших поэтов наших нет такого количества прямо плохих со всех точек зрения стихов; многие стихотворения он сам завещал не включать в собрание его сочинений. Некрасов не выдержан даже в своих шедеврах: и в них вдруг резнет ухо прозаический, вялый стих.
Горький, Максим
По своему происхождению Горький отнюдь не принадлежит к тем отбросам общества, певцом которых он выступил в литературе.
Жихарев Степан Петрович
Его трагедия «Артабан» ни печати, ни сцены не увидела, так как, по мнению князя Шаховского и откровенному отзыву самого автора, была смесью чуши с галиматьей.
Шервуд-Верный Иван Васильевич
«Шервуд, — пишет один современник, — в обществе, даже петербургском, не назывался иначе, как Шервуд скверный… товарищи по военной службе чуждались его и прозвали его собачьим именем «фиделька».
Обольянинов Петр Хрисанфович
…фельдмаршал Каменский публично обозвал его «государственным вором, взяточником, дураком набитым».
Популярные биографии
Петр I Толстой Лев Николаевич Екатерина II Романовы Достоевский Федор Михайлович Ломоносов Михаил Васильевич Александр III Суворов Александр Васильевич